«Стена Памяти»

У войны не женское лицо…

С.Алексиевич.

Что я могу рассказать детям о войне.

Всё дальше от нас те ужасные военные годы, но русский народ, потерявший больше двадцати миллионов людей, всегда будет помнить тот беспримерный подвиг и на фронтах, и в тылу. Огромна роль русских женщин, ещё воспетых великим поэтом Николаем Алексеевичем Некрасовым: им приходилось летать на самолётах, вытаскивать из огня раненых, управлять тракторами и автомобилями, переносить все тяготы военного времени. Мне посчастливилось встретиться с участницей Великой Отечественной войны, жительницей села Еткуль, Небылицыной Марией Ивановной.

Во время Великой Отечественной войны она была фронтовой медсестрой, дошла до Берлина. Видела освобожденные советские деревни и чужие города, ужасалась зверствам врагов и, что скрывать, жестокости наших солдат тоже. Хоронила боевых друзей, спасала раненых бойцов, тонула в Днестре, но осталась живой благодаря старшему сержанту, вытолкнувшему её к берегу. На войне Мария Ивановна встретила свою судьбу - мужа Ивана Гавриловича, бравого артиллериста, с которым они прожили 35 лет. Эти трудные военные годы навсегда останутся в памяти, поэтому участнице военных действий есть, что вспомнить и что рассказать.

Родилась Мария Ивановна в Курской области ,и ей было 15 лет, когда началась война. К этому времени она уже училась на курсах медсестер. Училась бинтовать, накладывать гипс, ухаживать за больными. В ближайшие годы это стало её основным занятием. Когда фронт вплотную подошел к Курску, молодежь стали эвакуировать на Урал, на заводах нужна была рабочая сила. Марию Ивановну же призвали на фронт. В феврале 42-го она попала под Камышин и сразу – под бомбардировку. Своим еще детским умом молоденькая медсестра не могла понять полностью весь ужас того, что происходит вокруг, но на всю жизнь запомнила этот животный страх от близости смерти. С тех пор считает, что все можно пережить, кроме войны: «Не дай Бог, пусть дети спят спокойно».

Тогда, зимой 42-го, лежа на снегу и обхватив голову руками во время очередного налета, научилась читать молитвы и почти автоматически шептала их, просила Бога о помощи. Одну молитву «Да воскреснет Бог», вырезанную из газетной статьи о враге народа (газета «Правда» напечатала текст молитвы в 37-ом году и с издевкой прокомментировала, что хоть и носил с собой, но не спасла молитва), мама зашила ей в подкладку шинели. Так всю войну и проносила с собой эту молитву Мария Ивановна, выучила ее наизусть. И до сих пор думает, что спасла она её, ни разу серьезно не была ранена, хотя ходила под пулями. Лишь раз получила контузию, какое-то время не слышала.

Немцев впервые увидела здесь же, под Сталинградом, даже слышала, как на губной гармошке выводили незамысловатые мелодии.

Еще совсем юным девчонкам было удивительно, что среди немцев-солдат совсем нет женщин. Почему? В советских войсках вон сколько: и разведчицы, и снайперы, и связистки, а уж про медиков и говорить нечего. Позже узнала Мария Ивановна - фашисты говорили о войне, что это не женская работа, их женщины сидели по домам, а победу рейху ковала на заводах и фабриках молодежь, пригнанная из других стран.

Всегда вспоминает героиня моего рассказа многих военных подруг, хотя время унесло безвозвратно из памяти их фамилии. Были две удалые снайперши Клавдии. Одна, удмуртка, отличалась особой меткостью. Еще затемно по утрам приводил их офицер на точки, где лежали они, не шелохнувшись, целый световой день. Они «охотились» за живой целью, за ними охотились немецкие снайперы. Мария Ивановна всегда удивлялась, как могут они вот так, замерев, находиться целый день в одной позе? Поздним вечером их приводили обратно, первые шаги давались им с болью, онемевшие суставы отказывали. Однажды, во время очередной «охоты» увидели они, как по вражескому окопу ходит офицер. Он ходил, не сгибаясь, в то время как другие бежали из одного конца окопа в другой, низко наклонившись. Он прошел раз, потом другой. Клавдии целились, но почему-то боялись выстрелить, ведь цель настолько открыта, что немецкий снайпер сразу бы их вычислил и «снял». Потом одна прошептала другой, мол, пусть живет, слишком красив. Но за нашими девчонками следили не только враги, но и свои. Ночью со снайперами был серьезный разговор по этому случаю, после которого девчонок чуть не отправили в штрафной батальон.

О том, что война не женское дело, девушка, конечно же, поняла сразу, как только попала на фронт. Но понимала и то, что без их помощи солдатам придется очень туго. Ну, кто бы заменил медсестер на поле боя? Молоденькие солдаты называли девчонок сестренками, пожилые – дочками. И когда говорят, что не было страшно на войне, Мария Ивановна не верит: страшно было всем, и все хотели жить. Когда с риском для собственной жизни вытаскивала с поля боя раненого бойца, какого бы возраста он ни был, просил лихорадочно: «Только не бросай меня, сестричка, не бросай». Времени для отдыха у медиков военного времени не было совсем. Не успевали обработать раненых, а надо было бежать в прачечную, в пекарню. Перевязочного материала не хватало, в ход шли простыни. Использованные бинты не выбрасывали, стирали, маскируя, сушили и снова пускали в ход.

Очень больно вспоминать, как отступали наши войска, это называлось «драпмаршем», как поливали заградительные отряды огнем своих же, заставляя вернуться в окопы, как расстреливали «смершевцы» самострелов (солдат, которые сами носили себе увечья).

А битва под Сталинградом, где от рева танковых армий ревела земля, а Волга от крови стала красной, настолько врезалась в память, что от воспоминаний тех дней Мария Ивановна иногда просыпается ночью в холодном поту.

Пришлось девушке побывать и в роли переводчицы. Несколько раз приводили захваченных в плен немецких офицеров и её, неплохо знающую язык, приглашали переводить.

Ещё долго можно рассказывать о том, как был налажен немудреный девичий быт на войне, как радовались немецким разбомбленным магазинным складам с обувью, но примерить не могли, потому что предусмотрительные немцы оставляли всю обувь только на одну ногу, какие удивительные встречи происходили в мае 45-го. Этот период жизни уже не забыть, в памяти он без срока давности.

«Когда я вспоминаю военное лихолетье, на ум приходят строки стихотворения Юлии Друниной, - говорит Мария Ивановна, -

Я только раз видала рукопашный,

Раз – наяву. И тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне».