«Стена Памяти»

Пожалуй, в России нет ни одной семьи, которой бы не коснулась Великая Отечественная война. Она принесла много горя и бед: унесла миллионы жизней, заморила голодом, замучила в концлагерях. У многих людей до сих пор не заживают раны и шрамы, как на теле, так и в душе, нанесенные этой войной.

В канун празднования шестьдесят шестой годовщины Победы над фашистской Германией я ездил с мамой в село Булзи Каслинского района на могилу к ее деду, а моему прадеду - Попову Степану Васильевичу. В старой части кладбища на многих памятниках я заметил красные звезды. Мама объяснила, что в местной школе существует традиция: перед каждым праздником Победы подкрашивать звезды на могилах участников войны. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что почти на всех надгробиях мужчин краснеют звёзды. Мама рассказала мне, что до войны Булзи было большим и красивым селом. По тем временам, много народу в нем жило. На фронт уходили с каждого двора, да ещё не по одному человеку. А вот возвращались не в каждый дом. Война унесла жизни двухсот восьмидесяти жителей села – это почти третья часть населения.

Я посмотрел на фотографию своего прадеда – это был мужчина на вид не очень старый, с волевыми чертами лица, задумчивым взглядом и лихим кудрявым чубом над высоким открытым лбом. Я заметил на его груди ордена и медали и попросил маму рассказать мне про то, как дед воевал.

Мама рассказа мне следующую историю.

Попов Степан Васильевич родился в 1918 году. В сентябре 1938 года его призвали на действительную службу в армию. Отслужив два года в артиллерийских войсках, он вернулся в родное село. Работал на тракторе в колхозе. В июле 1941 года деда взяли на фронт, он попал в учебный 72-ой артиллерийский полк на курсы механиков-водителей тяжелых артиллерийских тягачей, а с октября по июль 1942 года в 4-ом гаубично-артиллерийском полку был радистом. В июле 1942 деда перевели в наводчики пушек-гаубиц. До августа 1943 года он был командиром орудия 76-ти миллиметровой пушки. А завершил он войну командиром 152-х миллиметровой пушки-гаубицы. Демобилизовался дед в августе 1946 года в звании сержанта с наградами: орден «Красной Звезды», Орден «Славы III степени», медали «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За Победу над Германией».

Дед имел несколько ранений. Первый раз его ранили в феврале 1943 года в правую ногу, но ранение было легкое, и он быстро вернулся в строй. В августе того же года его снова ранили в эту же ногу, но уже тяжело. Осколок удалять было нельзя, более полугода он лечился в госпитале блокадного Ленинграда. Так с осколком дед и жил, постоянно прихрамывая и в непогоду припоминая лихим словом «проклятущую» войну. После выхода из госпиталя, через девять месяцев, деда ранили в третий раз, и опять в ногу, но теперь в левую.

Весть о Победе застала деда в городе Штоббе в Восточной Пруссии. Шестого мая советские войска вышли из города Данцига, где накануне перед солдатами выступали московские артисты. Для воинов пела сама Русланова. Она так и осталась для деда любимой певицей.

Старший сын прадеда Степана, Попов Юрий Степанович, рассказал мне, за что дед получил свои награды.

На Ленинградском фронте дед участвовал в боях на Карельском перешейке на реке Воуксе. Подразделение деда не давало войскам финнов и немцам пробиться на противоположный берег. К концу третьего дня боеприпасы были на исходе. Огонь начали вести прицельно, не давая врагу высунуть нос. Кругом - зловонное болото, впереди - неприятельский берег, отойти к своим невозможно – вражеский снайпер не давал шелохнуться. Спасли положение русские самолеты, обстрелявшие позиции врага. Из подразделения деда выжили только семь человек, трое из них тяжелораненые. Все были представлены к награде. Орден «Славы III степени» был самой высокой солдатской наградой.

Орден «Красной Звезды» дед получил за бой в Польше. Его артиллерийский полк с боем входил, а старинный город Данциг. По городу передвигались на американских машинах «Студебеккерах» с прицепленными сзади орудиями. Дед, как и положено командиру орудийного расчета, находился в кабине тягача. Ехали на хорошей скорости и, наблюдая за сохранившейся красотой Европы, не заметили, что въехали на ещё не освобожденную от немцев часть города. Поняли это слишком поздно, когда перед машиной метрах в ста появился бронетранспортер со свастикой на борту, а за ним второй, третий... Видно, по улице расположенной перпендикулярно, отступала моторизированная немецкая часть. Разворачиваться и удирать было уже поздно - машину уже заметили, но, видимо, пока принимали за своих. Развернуться на такой машине с орудием на прицепе было невозможно. Дед приказал шоферу повернуть машину на тротуар и скомандовал: «Орудие к бою!» Расчёт сыпанул из кузова, они ничего и не подозревали, сидя под тентом, но бойцы, натренированные до автоматизма, подстегнутые близостью опасности, в считанные секунды развернули орудие и открыли огонь по движущимся броневикам.

Фашистский бронетранспортер загорелся с первого выстрела, пехота начала выскакивать и стрелять по русским солдатам. От второго выстрела враги укрылись за зданием. За горящим бронетранспортером показалась самоходка «Фердинанд», которой тоже досталось от русской гаубицы. От выстрела следующей самоходки «Студебеккер» разлетелся в щепки. А от второго выстрела врага отлетел ствол у русской пушки. Продолжать сопротивление было невозможно, и расчет двинулся дворами к своей батарее, которая заняла позицию в сотне метров позади расчета деда. Деда выносили на руках, так как он получил удар в голову обломком кирпича от соседней арки, когда в нее попал снаряд. Позже в разговоре замполит спросил у деда:

- Что же вы так рискованно выскочили вперед?

- Засмотрелись на здешнюю красоту, товарищ капитан, вот и проехали лишнего…

- Вот теперь будете топать в пешем строю, а за то, что не растерялись и действовали храбро, буду писать «представление» за подожженные немецкие самоходки.

Вернулся дед домой в июле 1946 года. Из пяти сыновей в его семье с фронта вернулся он один. После войны работал в колхозе в тракторно-полеводческой бригаде. В 1950 году был избран председателем колхоза. В шестидесятых годах он ушел из колхоза и еще долго работал вначале лесником, затем дорожным мастером. На пенсию он ушёл поздно, несмотря на то, что как участник войны имел право не дорабатывать до пенсионного возраста. Но не сиделось ему дома. Такой он был человек.

Я еще долго стоял у могилы, всматриваясь в фотографию такого близкого и незнакомого мне человека. Пытаясь найти схожие с ним черты, я испытывал гордость за то, что и в моих венах течёт кровь отважного русского воина - Попова Степана Васильевича.