«Стена Памяти»

ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ МОЕГО ОТЦА

Мой отец Грознецкий Михаил Фёдорович работал в угольной промышленности и у него была бронь, позволяющая избежать призыва в армию. Но в феврале 1942 года, в возрасте 18 лет, он встал на лыжи, положил в карман фуфайки две отварных картофелены и отмахал по снегу более 20 километров до села Еткуль. Явившись в военкомат, написал заявление с просьбой отправить добровольцем на фронт.

Далее опять обращаюсь к кратким запискам отца, которые он писал в старости.

«В марте 1942 года меня направили во Второе Тюменское военно-пехотное училище. Там стал комсомольцем. В ноябре окончил его и получив звание лейтенанта был направлен на Западный фронт. Воевал в составе 15-го противотанкового дивизиона 20-й гвардейской дивизии. В это время шли ожесточённые бои в районе города Ржева. Командовал ротой истребителей танков. Там же мне было присвоено звание гвардии старшего лейтенанта.

В болотах подо Ржевом велись страшные, кровопролитные бои. Это на ближайших подступах к Москве. То, что показывают в кино, описывают в литературе о войне – это не то. Война, перенесённая нами, находившимися всегда на передовой – это страшный ужас, кошмар. Это и холод, и голод, и вши, кровь, ежеминутные завывания смерти, адские бомбардировки и обстрелы. Я смерти смотрел тысячи и тысячи раз в глаза.

В марте 1943 года наша дивизия была переброшена на южный участок фронта в район города Харькова и с ходу, с колёс, вступили в кровопролитный бой с немецкой танковой дивизией. Нам, истребителям танков пришлось особенно трудно, но выстояли и остановили натиск бронетанковой дивизии, закрепившись на берегу реки Северный Донец у деревни Савинцы.

Что характерно, в этом селе в период строительства газопровода «Дружба» от Оренбурга до социалистических стран находился штаб этой интернациональной стройки.

Об ожесточённости этой битвы всегда вспоминать тяжело. Дивизия наша, выведенная из подо Ржева, была укомплектована полностью в городе Сухиничи курсантами военных училищ и рано утром вступила в бой. Половина осталась лежать на поле боя. А какие были парни, только, только вступившие в жизнь!

Особенно мне памятен день перед наступлением в районе города Купянска, когда я перед боем, в июне 1943 года, был принят кандидатом в члены партии и в бой пошёл коммунистом.

В этом бою я был тяжело ранен и до сентября 1943 года находился на излечении в госпитале.

Залечив раны, в октябре месяце опять прибыл на фонт и был назначен начальником заград. заставы 212 заград. отряда 6-й гвардейской армии.

Назначение заградительных отрядов и их образование было определено приказом № 227 Верховного Главнокомандующего, суть которого, после временных наших неудач на южном фронте – «Ни шагу назад!».

Заград. отряды закрывали телами своих бойцов и офицеров самые тяжёлые участки фронта, места прорыва. Они, как правило, были укомплектованы коммунистами, комсомольцами и в основном сибиряками и уральцами.

В начале 1944 года наша армия вела ожесточённые наступательные бои в направлении на Прибалтику.

Второго января, при разведке боем под городом Ново-Сокольники, я был тяжело ранен разрывной пулей в голеностопный сустав и мои товарищи-бойцы, замотав ногу шапкой и бинтами, двенадцать километров под огнём противника, на плащ-палатке, по снегу, тащили меня в район передовой до медсанбата.

За эту операцию я был награждён орденом Красной звезды.

Этот бой для меня оказался последним и чуть не роковым, так как в полевом госпитале в г. Бологое, это между Ленинградом и Москвой, у меня началась газовая гангрена (обще заражение крови) и я 12 суток находился на грани жизни и смерти. И всё-таки, как утверждали лечащие врачи, чудом оклемался. Здесь же мне сделали ампутацию правой ноги. А потом ещё было четыре операции».

К 70-летию Победы Министерством обороны была проделана гигантская работа – в открытый доступ были выложены материалы о солдатах и офицерах, награждённых в годы войны. В 2015 г. и я нашёл материалы об отце.

Важно, что в сети были размещены фотокопии подлинных, фронтовых документов, на пожелтевшей бумаге, написанных от руки или напечатанных на пишущей машинке.

Вот эти документы.

Секретно.

ПРИКАЗ

Войскам 6 Гвардейской Армии

№ 58/Н

10 февраля 1944 года. Действующая армия. 2 Прибалтийский фронт.

От имени ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СОЮЗА ССР, за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ:

(Далее идёт перечень воинских наград и награждённых).

Орденом Красной Звезды:

1. ФИО, звание, должность награждённого

2. - ,, -

3. - ,, -

4. Гвардии старшего лейтенанта Грознецкого Михаила Фёдоровича Командира взвода 212 отдельного армейского загранотряда.

(И в конце приказа).

Командующий 6 Гвардейской Армии гвардии генерал-лейтенант Чистяков.

Член Военного Совета гвардии генерал-майор Абрамов.

Начальник штаба армии гвардии генерал-майор Пеньковский.

В сети также выложен и наградной лист отца. Написан от руки, аккуратно, печатными буквами, фиолетовыми чернилами.

НАГРАДНОЙ ЛИСТ

1. Грознецкий Михаил Фёдорович.

2. Звание: гвардии старший лейтенант.

3. Должность, часть: командир взвода 212 отдельного заградительного отряда.

4. 1923 года рождения.

5. Русский.

6. Кандидат в члены ВКП(б).

7. Северо-Западный фронт.

8. Дважды ранен: сентябрь 1943 и январь 1944.

9. С какого времени в Красной Армии – 14 марта 1942.

10. Каким РВК призван: Еткульским РВК Челябинской области.

11. Чем раньше награждён: не награждён.

Краткое конкретное изложение подвига:

В боях с 1 января 1944 тов. Грознецкий, командуя пулемётным взводом, проявил мужество, отвагу, стойкость, умение направить своё подразделение на уничтожение живой силы и техники врага.

Его взвод, действуя в разведке и в наступлении за деревни Микулино, Корулино, Прудок, Горушки, Острилово Невельского района первым врывался с боем в указанные населённые пункты. Его взвод уничтожил 5 пулемётных расчётов противника. Сам лично уничтожил до 15 немецких солдат и офицеров.

Тов. Грознецкий, совершенствуя боевую выучку своих бойцов и развивая в них ненависть к врагу, достоин правительственной награды ордена Красная Звезда.

14 января 1944 года. Командир 212 отдельного загранотряда 6 гвардейской армии старший лейтенант Седых.

С получением ордена было не всё так просто. Несколько лет назад моя жена Оля, вернувшись вечером с работы, сказала, что нашла в интернете материал о моём отце. Оказалось, что 15 октября 2008 года в «Красной Звезде» была опубликована статья полковника юстиции Андрея Мороза «Заградотряд».

Вот некоторые выдержки из этого текста.

«Кто же служил в армейских заградотрядах? Для примера возьмем АЗО, получивший по постоянному штату наименование 212-го. Командир отряда старший лейтенант Алексей Петрович Седых до призыва на военную службу в 1940 г. был электриком в Ногинске; начальник штаба старший лейтенант Евгений Григорьевич Стрижаков был призван в Тюменской области сразу по окончании средней школы; завделопроизводством Михаил Яковлевич Белькевич до мобилизации работал бухгалтером в Красноярске и был старше всех в отряде - 45 лет; лейтенант Павел Максимович Елисеев в мирные дни заведовал каким- то хозяйством под Уссурийском.

Еще один из взводных командиров – челябинец, старший лейтенант Михаил Федорович Грознецкий, в мирной жизни чертежник, к моменту составления книги учета в отряде отсутствовал - был отправлен в госпиталь по ранению.

И если сегодня в литературе, на экране, в обывательских разговорах армейские заградотряды противопоставляются линейным батальонам, то, наверное, зря.

И те и другие - из теста общей огневой выпечки. Для командующих заградотряд - не только застава на дорогах, заслон на поле боя, но и последний резерв, способный в определенных ситуациях поддержать, усилить обороняющихся или атакующих. Заградотряды при острой необходимости бросали в бой, направляли на весьма небезопасное прочесывание лесов. 212-й ОАЗО, скажем, в первом полугодии 1944 г. потерял убитыми и ранеными больше трети личного состава…

В делах 212-го ОАЗО мне попалось на глаза очень горькое письмо упомянутого выше Михаила Грознецкого на имя нового командира отряда. Вот оно:

"30 июля 1944 г. Дорогой товарищ! Пишет вам офицер - старший лейтенант в отставке Грознецкий, который командовал одним из подразделений вашей части.

Находясь в разведке, я был тяжело ранен и в результате осложнений - общее заражение крови, газовая гангрена и четыре мучительные операции - потерял ногу. Мне сообщили, что я будто бы награжден орденом Красной Звезды, но ни даты приказа, ни его номера не указали. А мне сейчас крайне необходима выписка из приказа о награждении. В райвоенкомате посоветовали обратиться к вам.

Передавайте привет Стрижакову, Елисееву, Белькевичу, Мельникову и другим. Адрес РВК: Челябинская область, г. Коркино, Еткульский райвоенкомат. Желаю вам и отряду всего наилучшего. Михаил Федорович Грознецкий".

Мельникова, упоминаемого в письме, в отряде уже не было: выбыл по ранению. Грознецкий же действительно был награжден орденом Красной Звезды, о чем свидетельствует приказ по 6-й гвардейской (бывшей 21-й) армии № 58/н от 10 февраля 1944 г. Командовал тогда армией гвардии генерал-лейтенант И. М. Честяков. Нашла ли награда инвалида войны Грознецкого, неизвестно».

Награда нашла моего отца. Он ездил в Свердловск, где в штабе Уральского военного округа в торжественной обстановке орден был вручён.

Эта награда была чрезвычайно важна для отца. Представьте, воевал почти два года, вернулся в родные края инвалидом и без единой награды. Очень тяжёлая моральная ситуация. А ветеран войны, офицер-орденоносец – это уже совсем другая история. Отец с гордостью первые годы носил орден на лацкане своего пиджака. На многих послевоенных фотографиях мы видим его с «Красной звездой». Теперь этот орден хранится у меня в семейном архиве.

Отецу никогда в голову не приходило скрывать или стыдиться того, что был на фронте в заградотряде. Во всех характеристиках, служебных бумагах, письмах прямо писал об этом. Считал, что эти отряды были необходимы, что туда отбирали достойных людей, с боевым опытом, лучших бойцов. Все его друзья, которым он передаёт привет в своём письме военного времени, сибиряки. В критических ситуациях командование использовало заградотряды как последний и самый надёжны й резерв для ликвидации прорыва на линии обороны. Журналист из газеты «Красная звезда, о чём шла речь выше, пишет о 212 заградотряде отца, что в первой половине 1944 года отряд убитыми и ранеными потерял больше трети своего состава. Да и отец получил своё тяжёлое ранение в разведке.

Это уже в перестроечное и постперестроечное время стали показывать в кино, писать о том, что войну выиграли шрафбаты и то только потому, что за ними стояли заградотряды с пулемётами.

Хотя война грязное, кровавое, жестокое занятие. Думаю, что приходилось выполнять не очень приятную, грязную работу на фронте. Но ничего конкретного не знаю, поэтому гадать не буду.

Как и все фронтовики, отец не любил разговоров о войне. Помню, c класса четвёртого-пятого, я стал приставать к нему с расспросами о войне. Мне хотелось услышать рассказы о подвигах, о том, как наши героически громили немцев. Но отец как-то суровел, опускал глаза и чаще всего переводил разговор на что-нибудь другое.

Но несколько эпизодов из этих разговоров всё-таки помню.

…Отец рассказывал, как немцы внезапно ворвались в окопы, один из них заскочил к ним в блиндаж, и отец быстро выстрелил в него из ракетницы. Просто она была под рукой. Немец загорелся и стал страшно кричать.

…С тоской и волнением говорил о первом бое новобранцев, курсантов военных училищ под Харьковом. Как они с криком «Ура!» понеслись по открытому полю на немецкие окопы, и почти все были убиты. Всё поле было усыпано трупами этих молодых ребят.

…Началась бомбёжка, отец прыгнул в большую воронку, лёг на спину и с ужасом смотрел, как фашистские бомбардировщики с воем пикируют на наши позиции.

…Рядом сбили немецкий самолёт, и отец с бойцами ходили смотреть на рухнувшую машину. Поражались великолепному обмундированию лётчика, его шёлковому белью.

- После операции в госпитале очнулся. Чувствует сильную боль в правой ноге. Схватился за неё поверх одеяла, а там пусто. Отчаянные мысли были. Как осознать, что в 20 лет стал инвалидом и у тебя нет ноги…

… С очень большим уважением говорил о фронтовых хирургах и врачах. Вспоминал их совет есть каждый день свежие яблоки. Рассказывал о добротном, рубленом из дерева, где проходил долечивался после операций. Госпиталь № 3166 находился на станции Юрья Кировской области. Говорил о том, что больше всего на свете хотелось солёного огурца и послушать крик петуха…

В двадцать лет отцу пришлось надеть протез и носить его всю жизнь. Я помню эту громоздкую и тяжёлую конструкцию, состоящую в основном из толстой светло-коричневой кожи и никелированного, блестящего металла. Он туго затягивался многочисленными ремнями на бедре, а затем крепился к широкому, как у штангистов, ремню на поясе.

Установку, которую отец дал себе в отношении ранения сразу же после госпиталя, я не могу назвать иначе как героической. И следовал он ей до самой смерти в 2002 году.

Отец сразу же поставил себе цель быть здоровым и полноценным человеком.

Одно время у него была прикреплённая машина, но после увольнения из угольного треста пришлось много лет, до самой пенсии, каждый день ходить пешком на работу. А это в оба конца более пяти километров. Обедать отец тоже приходил домой.

В выходные, отпуска папа никогда не сидел дома. Он был страстным охотником, рыбаком, грибником, много работал в саду.

Не признавал ни костылей, ни палочек. Их в доме у нас никогда и не было. Решительно обрывал все разговоры о своей инвалидности. Это была запретная тема в семье. Никогда днём не ложился отдохнуть. Протез снимал только тогда, когда ложился спать, а одевал его рано утром, как только вставал с кровати.

Давалось всё это очень нелегко. Почти всегда при ходьбе отец испытывал боль. Часто культя стиралась до крови. Я видел эти окровавленные медицинские чулки и накладки, которые шила мама. Но ни помню случая, чтобы отец в связи с этим лежал в постели или брал бюллетень. Несмотря ни на что, он каждый день упорно рано утром надевал протез и шёл на работу или занимался домашними делами. И никогда не ныл, не жаловался. Это было абсолютно исключено.

Время от времени протез ломался и приходилось ездить в Челябинск на завод, отдавать его в ремонт или заказывать новый. На это случай был запасной протез.

Отец на протяжение всей своей послевоенной жизни ничем не отличался от здорового человека, только чуть-чуть прихрамывал. Мало того, своей энергией, жизненной активностью намного превосходил многих из своих ровесников и более молодых мужиков.

,