«Стена Памяти»

Судьбы такое непростое полотно

Не обошла стороной война и семью Никифора Гусакова. Людмила ждала ребёнка, муж ушёл в партизаны. Долгое время никто не знал о судьбе Никифора Иосифовича. Недели, месяцы от мужа не было ни каких вестей. Родилась дочь. Посмотреть бы молодому отцу на новорождённую, но как? В Пинковичах уже хозяйничали фашисты. Однажды к ним пришла соседка и шепнула Людмиле, что в её хлеву возле коровы прячется Никифор. Он переплыл реку и весь мокрый, продрогший пробрался в тёплый хлев. Там и нашла его Людмила. Поговорили, но расстаться пришлось очень быстро, чтобы наезжавшие к вечеру фашисты не успели их обнаружить.

А через пару недель Людмилу всё-таки схватили враги. Сначала просто спрашивали, где муж, потом начали допрашивать, посыпались побои и угрозы забрать дочь. «Признавайся, что ты связная, что имеешь задания от партизан», - кричал немецкий офицер. Людмила всё отрицала, говорила, что ничего не знает о муже. Не помогло. Вскоре арестовали и перевезли в тюрьму, которая размещалась в Пинске, в здании нынешнего биомицинового завода. Здесь она испытала на себе все ужасы допросов: раздевали, привязывали ноги, били. Измученную и избитую вталкивали в камеру, где соседки помогали добрести до голых нар. Но самое страшное начиналось на рассвете. Дверь в камеру раскрывалась настежь, фашисты называли фамилии женщин. Вызываемые должны были выйти вперед. Их увозили, а оставшиеся в камере знали, что на расстрел. Не однажды Людмила была на волосок от смерти, замирая от страха, услышав под утро лязганье дверей камеры. Но и в очередной раз беда обходила её стороной. Теперь она объясняет везение тем, что её оберегал ангел-хранитель для мужа и дочери.

А фашисты не просто запугивали молодую женщину. Они наведывались в дом родителей и искали малышку. Но отец сказал, что девочка не выжила без материнского молока. Зиночку же всегда успевали переправить к родным, опасаясь, чтобы никто не увидел её и не выдал.

Потом заключенных начали вывозить в Германию. Как сейчас, Людмила Александровна помнит огромный состав, на привокзальной площади тьму людей. Все ищут своих, хотят передать что-либо в дорогу. Успела заметить отца и мать. Они приехали на подводе и привезли мешок сухарей. Еле упросили конвоира передать в вагон немудреные припасы. И поезд тронулся на запад. Уже в Белостоке был ещё один допрос. Там её случайно увидел доктор, который жил когда-то в Пинковичах, хорошо знал отца Людмилы. Он и успел шепнуть, что нужно убегать как можно быстрее.

Улучив момент, Людмила и ещё шестеро мужчин сбежали с поезда и спрятались в поле ржи. Скрывались до захода солнца, прижимались к земле, услышав лай немецких овчарок. Но Бог миловал и на этот раз. Вышли из временного прибежища только ночью. Шли долго и увидели хутор. Опасаясь напороться на полицаев, все-таки рискнули зайти – очень хотелось есть. Хозяин хутора, увидев изможденных людей, все понял, накормил и посоветовал идти на восток. А чтобы было безопаснее, снабдил их граблями. «Если кто встретит и спросит, куда идете, скажите, что на делянку, сгребать сено», - наставлял он беглецов. Они шли по дороге и старались не оглядываться, чтобы не выдать свою тревогу, сворачивали на поля, где люди жили. Те делились едой и подсказывали дорогу.

Так, в скитаниях пришли в Беларусь. Обрадовались, но оказалось преждевременно. Свои солдаты встретили настороженно. И вновь допросы. Теперь уже о связи с фашистами. А когда прозвучала угроза расстрела, вытащила Людмила фотографию дочери и стала молиться, глядя на нее. Солдат, увидев снимок, смягчился. И вновь чудом уцелела Гусакова.

Очень хотелось домой. И когда их отпустили, Людмила, кажется летела в родные края, словно на крыльях. Хотя какие это были крылья! Подошла к деревне, издалека увидела хату отца и села на землю. Односельчане, случайно заметив ее, очень удивились: «А хиба ж то Лидка? Она же умерла…» Но все-таки мужу сообщили, и Никифор приехал за ней на велосипеде. Так и привез домой. Отец не сразу признал в исхудавшей женщине родную дочь, не признала ее и мать. И подросшая Зина не признала в незнакомой тете маму. Ходила по хате и разводила ручками: «Мамы ма…»

Отец по случаю возвращения дочери поставил самовар, за столом собралась большая семья. Рассказы Людмилы перемешались всхлипываниями матери и сестер. А маленькая Зина, словно почувствовав наконец самую родную душу, взобралась на колени. Тогда слезами залилась и Людмила.