«Стена Памяти»

Мой отец брал Берлин. Мой отец, Чудиновский Петр Кириллович, родился 13 апреля 1926 года, уроженец д. Григорьевки. Его отец Кирилл Афанасьевич и мать Варвара Николаевна имели семерых детей: три дочери и четыре сына. Жили единолично. Имели пашню и лошадей. Хозяйство их считалось середняцким. В 1929 году вступили в колхоз " Свободный труд". Мой отец окончил 4 класса Григорьевской начальной школы и пошел учиться в семилетнюю Воскресенскую школу. На учебу ходили пешком туда и обратно много километров в любую погоду. В конце концов отец бросил учебу. Стал помогать родителям по хозяйству. И осталось у него образование, как он сам говорил, " четыре класса с коридором". Когда началась война, отцу исполнилось 15 лет. Старший его брат Николай нес действительную службу на западной границе и первым из семьи встретил врага. Началась мобилизация и на фронт ушел брат Виктор, ушли мужья трех старших сестер, ушли младшие братья матери и отца, двоюродный брат Иван. А моего отца и других ребят и девушек тоже мобилизовали на работу в г. Касли и г. Уфалей . Кто попал на заводы, а мой отец и его годок Паниковский Валентин Алексеевич, просто Валька, попали в г. Уфалей на лесозаготовку. Работа для подростков нелегкая и условия жизни тяжелые. Домой отпускали редко. В основном поменять одежду и обувь, которые быстро изнашивались. Некоторые сбегали. Не успеют прийти домой пешком, а утром уже машина из Уфалея приедет, увезут обратно на работу. Зимой 1942 года его годок Валька простыл и сильно заболел. Отца отправили проводить Вальку до дома, чтобы в дороге с ним ничего не случилось. Дорога из Уфалея в Григорьевку проходила по лесам, совсем не там , где сейчас. Стемнело рано, холодно. Они шли всю ночь. Оставалось до дома пройти километров 15-20. Поднялся ветер и пошел сильный снег. Санную дорогу стало заметать. В это время за ними увязалась волчья стая. Во время войны волков было много. Их стаи не редко заходили в населенные пункты, забирались в сараи, крытые соломой, и резали скот, даже коров. Отец с Валькой бросились бежать со всех ног, стали свистеть и кричать дикими голосами, чтобы отпугнуть волков. В конце концов они выдохлись. Валька не мог больше бежать, но и шагом кое-как передвигал ноги. У него был сильный жар. Роста он был высокого, почти под два метра, но худой и слабый. Сначала отец вел Вальку под руку, потом тот повис на нем, и он нес его и кричал, но волки шли по пятам, выжидая, когда напасть. Вальке становилось все хуже. да и отец уже выбился из сил и тащил товарища уже по снегу волоком. Про себя он думал, что им не дойти, волки растерзают. Но вдруг услышал лай собаки и увидел, как совсем недалеко мелькнул огонек. Из последних сил он поволок Вальку. Лай все ближе, волки чуть приотстали. Отец увидел очертания дома. Оказывается они дошли до крайнего дома д. Знаменки. Было раннее утро, хозяйка затопила печь. Отец постучал в окно, хозяева вышли и помогли занести Вальку в дом. Отец, немного отдохнув, пошел в Григорьевку сказать родителям друга, где он. Родители привезли Вальку домой на лошади. Он долго болел, но молодой организм победил болезнь. Его в ноябре 1943 года призвали на фронт. Воевал, брал Берлин, охранял глав государств на Потсдамской конференции. Близко видел Сталина, Черчеля и Рузвельта. А потом служил в вооруженных силах еще долгих 5 лет. Демобилизовался в 1950 году. А мой отец тогда, помывшись в бане, сменив одежду и обувь, вернулся в Уфалей, работал до лета. А летом, придя домой сменить одежду и обувь, на лесозаготовку больше не вернулся. В семью летели одна похоронка за другой. Пропал без вести старший брат Николай, от брата Виктора давно не было никаких известий, погиб муж старшей сестры Анны, погиб двоюродный брат Иван, дядя по матери. Дома он ничего не сказал, а сам решил добровольцем уйти на фронт. А так как выглядел старше своих лет, решил добавить себе два года. На попутке доехал до Свердловска, пошел в военкомат и попросился на фронт, сказав ,что он с 1924 года рождения. Его взяли и отправили учиться на механика- водителя танка. Прошел обучение, экзамены сдал на отлично. Их погрузили с танками в эшелон и повезли на запад к линии фронта. Отец, как и многие участники боев не любил рассказывать о войне, а фильмы о ней старался совсем не смотреть. Это я сегодня понимаю, как для них были тяжелы воспоминания. И помню хорошо все, о чем он редко и так мало рассказывал. В одном из наступательных боев в начале 1944 года они поддерживали нашу пехоту. Поле впереди оказалось заминированным. Командир приказал обойти его по мелколесью. Тут его танк и налетел на мину. Страшный взрыв, огонь, боль. Очнулся отец в медсамбате. Ему рассказали, что его экипаж погиб, сгорел в танке, а его горящего вытащила через передний люк медсестра. Лицо и глаза его было обожжены, ресницы и брови сгорели, волосы спас шлем, на руках и теле были многочисленные ожоги. От взрыва раздробило пятку и сильно контузило. Почти полгода отец пролежал по госпиталям. Организм справился, проблема была с глазами. Но ему удалось убедить врачей, что за рычагами он сидеть может. Вернулся в строй. Новый танк Т-34, новый экипаж и 1 Белорусский фронт. Тяжелые бои под Кенигсбергом и взятие его. Форсирование Вислы, Одера. Наступление шло стремительно, а сопротивление фашистов становилось все ожесточеннее Отец вспоминал. что иногда проходили с тяжелыми боями по 30-40 километров. Тылы отставали, и им приходилось останавливаться, чтобы им подвезли горючее для заправки танков. Отец вспоминал, как они освободили концлагерь. Немцы при приближении танков спешно сбежали. У ворот их встретили заключенные. Трубы крематория еще дымились. Узники лагеря повели танкистов в бараки, где на нарах лежали живые скелеты, а потом показали длинный ров, над которым стоял частокол палок. сверху до низу покрытых засечками. Узники объяснили, что они так считали похороненных. Ров был не полностью закопан. Из под земли торчали руки. ноги. волосы, части тел. От увиденного ужаса, вспоминал отец, стыла кровь и такая ненависть вскипала в их душах. И, когда был новый бой, они с таким ожесточением гнали и гусеницами танков давили немецкую пехоту. Поймают на мушку фашиста, гонят, пока он не упадет, наедут, развернут танк на месте вокруг оси и дальше в бой. Дошли до Берлина. Отец вспоминал. как получили приказ, установить на танки мощные прожектора и снять глушители. Как ночью началась берлинская операция. После мощной бомбежки и артиллерийского обстрела передовой немцев, они, посадив нашу пехоту на броню, включив прожектора и ослепив врага, под мощный рев моторов ринулись в атаку. Прорвав оборону противника, наши танки ворвались в Берлин. Начались ожесточенные бои в фашистском логове. Улицы Берлина, вспоминал отец, были узкими. И приходилось вперед прорываться по нескольку танков. Головной танк шел и бил вперед. Задний шел, развернув башню танка назад, а по средине шли танки повернув дуло . кто вправо, а кто влево. Это зависело от того, с какой стороны по ним велся огонь. А подстерегал он их из каждого окна, подвала и чердака. Били фугасы, минометы, стреляли снайперы и пулеметы. Часто танкистам приходилось прятаться на первых этажа зданий в магазинах. Отец вспоминал, что благо их было много. Они развернут башню с дулом назад и, сломав стеклянную витрину, ворвутся в магазин, переждут обстрел, сами ведут оттуда огонь, выскакивают на улицу и снова в бой. Заканчивается солярка, разворачивают танк и в тыл на заправку, а потом обратно туда, откуда ушли. Почти в центре Берлина отец потерял своего командира танка. Тот вылез в нижний люк разведать обстановку и его снял немецкий снайпер. Молодому лейтенанту, бывшему детдомовцу по имени Николай, фамилию отец называл, но я не запомнила, навечно осталось восемнадцать. Отец в День Победы всегда поминал его, говорил, что его больше некому вспомнить. Второго мая Берлин пал. Бригада отца продолжала наступление на запад, освобождая города Германии от фашистов. В одном освобожденном небольшом городке им дали передышку. Они решили пожарить свежего мяса и закололи у одной немки-фермерши без разрешения небольшого поросенка. А та нажаловалась на них командованию. Отец вспоминал, что с дисциплиной в отношении мирного немецкого населения было очень строго. Их вызвали в штаб и такую головомойку устроили, чуть под трибунал не отдали, что никакому мясу они уже были не рады. 9 мая 1945 года наступил долгожданный День Победы. Встретили они его в г. Шверин. Но не сразу отец пришел домой, еще целых три года служил в армии. Демобилизовался осенью 1948 года. Нашел себе невесту и в январе 1949 года женился. Не захотел отец снова садиться за рычаги, теперь уже трактора. Да и пройдя всю Европу, как и многие фронтовики. не хотел работать в колхозе за " палочки". Молодая семья уехала жить на Свободу. Там до революции было подворье Екатеринбургского Ново-тихвинского женского монастыря. После революции коммуна, но она быстро развалилась. А теперь было предприятие от Щербаковского спиртзавода. Здесь выращивали картофель, рабочим платили за это заработную плату, рабочий день был нормированным. Рабочим выдавали паспорта. Здесь родился первый сын, но он умер во младенчестве. За тем родился второй сын. Когда стал строиться п. Вишневогорск, открываться шахты и строиться обогатительная фабрика. семья переехала туда. Отец поступил на работу в геологоразведку. Стал работать на бурой, сначала рабочим, а потом мастером. Сначала жили в бараке, а потом построили новый дом в лесном переулке. Родилась дочь. Демобилизовался отец из армии инвалидом 3 группы по зрению. но от всех это скрывал. К 20-летию Дня Победы его вызвали на медкомиссию. После ее прохождения ему запретили работать с техникой. Для него это было трагедией. Он перешел работать на пилораму разнорабочим, но проработав года полтора, решили вернуться в Григорьевку, где жили его мать, брат, племянники. Переехали весной 1967 года, купили новый дом. завели телку и овец. Отец за лето успел поставить новую стайку и баню. Но в сентябре в семье новое несчастье. Умерла от второго инфаркта моя мама. У нее было больное сердце. Отец остался один с нами на руках. Продолжал работать в совхозе, то сеяльщиком на сеялке, то метал в стога солому на полях, то экспедитором, а зимой чаще в котельной совхозной конторы. Брат, закончив учебу, отслужил 3 года на Тихоокеанском флоте, работал на Каслинском машзаводе в 7 цехе, женился, уехал в центральный Казахстан на комбинат союзного значения. Я, окончив учебу и отработав в школе № 38 п. Вишневогорск, тоже уехала к брату. Отец остался один. После смерти матери он дважды пытался устроить свою личную жизнь, но ничего не получалось. Уже в сорок лет он был как лунь седой, зрение стало совсем плохим. Он мог пройти мимо тебя и не узнать, если ты сам не обнаружишь себя. Стал хуже слух и все больше стал прихрамывать, раздробленная пятка стала напоминать о себе. Стал чаще заглядывать в рюмку. Да что греха таить. ни для кого не секрет. что все фронтовики, не раз смотревшие смерти в глаза, прошедшие огонь, воду и медные трубы, пили. Разница лишь в том. где , сколько и как часто. Одни пили дома по не многу и скрывали от всех. Другие пили открыто. Но пили больше те, у кого не складывалась что-то в жизни. Да и на фронте перед каждым боем им выдавали спирт. Отец вспоминал, что все в его экипаже пили перед боем, а он никогда перед боем не пил, только после боя. Но, что их всех отличало от других, они не прогуливали работу. Последние годы отец жил в Булзях. Там ему в Горбуновке, как участнику войны, дали комнату. Мечтал, что скоро выйдет на пенсию по старости и приедет к нам в гости. Но не сбылась его мечта. Умер от инфаркта 5 марта 1981 года, не дожив ровно один месяц до своей мечты. Похоронен на Григорьевском кладбище. За участие в боях награжден медалями " За отвагу", "За взятие Кенигсберга", "За взятие Берлина", " За победу над фашистской Германией", юбилейными медалями и рядом грамот от Верховного главнокомандующего за освобождение небольших городов на территории Польши, Германии, за форсирование Вислы, за участие в Висло-Одерской наступательной операции и выход к Берлину.

я внук петра кириловича, что. я знаю брал берлин, имеет награды