«Стена Памяти»

ВОСКРЕС ИЗ МЕРТВЫХ, ЧТОБ СТАТЬ ЖИВЫМ!!!
Нам всегда говорили, что война началась внезапно. В мае 1941г. в летнем лагере под Котовском мы, солдаты, постоянно жили в тревоге. Так, и 22 июня рано утром мы услышали крик: «Тревога! В ружье!».
Солдаты собрались мигом. Здесь же дети и жены комсостава. Наш дедушка Куцевалов Григорий Васильевич провоевал не всю воину, а ровно год-с ее начала и до августа 1942 г. и прошел со своим автобатальоном от Кишинева до Сталинграда. Пережил кошмары беспорядочных отступлений солдат вперемешку с гражданским людом. Немцы наступали быстро. После сильной бомбежки под Днепропетровском был сформирован новый особый батальон по эвакуации эшелонов с продуктами и товарами со складов. Мы возили все это круглосуточно, сменяли друг друга, поспав лишь пару часов. Страшно было видеть брошенные дома вместе с хозяйством. Кругом смерть, тут уж не до спасения своего добра. Чего греха таить, взял я однажды со склада одно полотенце - вытираться было нечем, а вот напарник мой оправдывался перед командиром: «Взял кожи на пару сапог коту», а там оказался целый чемодан ее. Всех, кто воровал в то время, судили очень строго, отправляли в штрафной батальон. Часто приходилось бывать на передовой, при мне винтовка, но как она неудобна в машине, не схватишь ее сразу. Едешь как? Одна нога на подножке, другая на руле, голову вверх задираешь- следишь, куда бомбы летят.
Этот год для меня был невероятно тяжелым, не знаю, как и жив остался. Бывало везу продукты и всегда под угрозой расстрела, если не довезу их или потеряю, а тут солдаты отступают, идут сами по себе, страшно голодные. Жалко их до боли. Я уже знаю, если тебя они приметили, лучше остановить, а не то – колеса прострелят. Сам отдаю мешок, они и делят. Тяжелое было время, но добрых людей тогда я видел больше.
В Ростове я тоже ездил на старенькой машине, простыл сильно, думал – не выживу. Две женщины – сестры дали куриного бульона, и я будто воскрес, пошел на поправку. Была постоянная нехватка шоферов, гибли на ходу многие. После организации нового автобатальона однажды ночью нас вывезли в село, и там я встретил бывшего комбата Еременко. Мы по голосу узнали друг друга, и страшно обрадовались. Провоевал я вместе с ним до самого пленения, а все мои награды так и остались в его записной книжке.
День 22 августа помню всю жизнь. Вызвал меня Еременко и дал приказ отвезти на передовую автоматы. «Только очень осторожно вези. Кругом все заминировано, к утру, чтобы был на месте». Ночью повел машину по узкой тропе, удачно довез груз и было уже назад отправился, как мне вслед окрик: «Назад! Загрузим вам машину, а утром назад поедете. Здесь я начальник». Я сразу в ответ: Давайте сейчас же и загрузим, как бы утром не нападения». Так оно и случилось. Пролетел самолет-разведчик, и рано утром началась бомбежка. Я к машине, а у нее колесо пробито. Кругом никого нет, а кого вижу – погоны отрывают. А у меня одна мысль: как вырваться отсюда. Давай запасное колесо качать. И что вы думаете? Вдруг тишина.
Я ее сразу ощутил. Весь потный, оставил работу, взглянул в сторону, а в пяти метрах от меня три танка! На заглушенных моторах немцы подошли. А моя винтовка в кабине. Я залег. Немцы из башни выглядывают, а как меня увидели – давай стрелять. Я был очень близко от них, но в меня не попадали, зато машину превратили в решето. По растекшемуся бензину от горевшей машины пламя подобралось и ко мне. Я вскочил и давай его сбивать с ног. Немцы стрелять бросили и подзывают к себе. А, мне накануне дали новое обмундирование, да и сапоги в придачу. Так и остался без сапог, в одних портянках, но документы у меня не тронули. Посадили на броню танка, потом в машину и привезли в деревню с маленькой церквушкой. А я всю дорогу изумлялся, как я живым остался, ведь в меня из трех танков стреляли. Нашего брата, пленных, в деревне было много. Всех допрашивали. Одному немцу понравилась моя гимнастерка. Я – ни в какую. Тогда переводчик пояснил: «Капут!» Так и отправили меня в г. Шахты в нательной рубахе и босиком, а потом 75 км по этапу до Ростова, а на дорогу дали по стакану прелых семечек.
Сколько же в этом путешествии поубивали слабых. В Ростове нас поселили на элеваторе, и мы, совсем ослабевшие, искали тут зернышки и долго их разжевывали. К счастью своему, нашел я сиденье от машины, разодрал его и ватином окутал свою спину - была уже поздняя осень. Через двое суток отправили нас в город на расчистку дорог от бомбежек. И тут нашлась добрая душа. Одна мать отдала мне одежду своего сына, сказав, что я очень на него похож. Нашел я на дороге ошметки от рукавов и напялил на ноги.
Нас постоянно гоняли с места на место. Боже ты, мой боже! Говорить не могу, как жил я, как смог выжить. Наши начали отступать, а нас гнали все дальше и дальше. Мы уже побывали в Бохуме, Эссене, Кельне, Дортмунде. Сколько только не было наций в наших лагерях. Три побега я делал, но все неудачно. Только нас всех согнали в подвал, как там налете весь угол разворотило, а моего соседа пополам разорвало. Он жив и просит меня: «Добей сынок, умоляю тебя».
Бог мне помог, спас меня, но дал жестокое испытание - видеть все это. Не удался побег. Выскочило нас четверо на дорогу, нас тут же поймали и отправили в тюрьму, откуда послали работать в газовую шахту. Пленные здесь еле ноги таскали, гибли десятками.
Но вскоре немцы нас погнали к морю, по слухам, чтобы утопить. Было это в апреле 1945 года. Вот тогда-то мне и удалось сбежать. Заприметил дом с открытой дверью и « дал деру», а потом задками в лес подался. Я на воле! Поднялся на гору, а внизу шалаш, притаился и выслеживаю, а там, господи, наши, русские! Теперь нас шесть человек. Заприметили ферму, подались туда к сараям и по лесенке поднялись наверх. Девчонка нас видела, как потом оказалась, русская. Страха было много, думали - выдаст нас, но она через два дня принесла нам яблок и предупредила, что хозяин все знает. Через четыре дня в щель сарая видим, как немцы пушку устанавливают совсем рядом. Жили, как на ножах, еще четыре дня. Но пушка так ни разу и не выстрелила, а однажды увидали, что немцы спешно переодеваются в гражданскую одежду и уходят. Через другую щель- другая картинка: танки идут, а чьи – не знаем. На другой день хозяин зовет нас, показывает нам, мол, картошку варите.
Покормил нас, сказал, что Гитлеру «капут» и указал дорогу туда, где шли американские танки. Добродушные негры, нас всем угощали, что у них было. А нас русских, вдруг со всех сторон все больше и больше стало собираться. Американцы нас уговаривали не возвращаться на Родину, но я свою вину не чувствовал ни на один волосок, у меня дом родной был, и я добрался до него, можно сказать пешком. А допрос был у меня лишь один раз, больше не тревожили.
Дома меня не ждали, маме пришла повестка: «Ваш сын пропал без вести». И когда она услышала от почтальона: «Авдотья, от сына письмо пришло!» - упала без памяти, потому что в церковную грамотку меня записала как покойного. Так я снова воскрес из мертвых и проработал в своем родном АТП тридцать восемь лет. А теперь так жалко терять наших сыновей в мирное время. Ничему не научила еще незабытая Великая война. Политики опять решают свои проблемы силами и жизнью наших молодых солдат.
9 Мая, для нас – священный день, мы всегда ходим на Парад Победы, отмечаем праздник, чтим память нашего деда, он у нас умер в 2001 году, но память вечно живет в его детях, внуках, правнуках. Он нас – очень, очень любил…