«Стена Памяти»

Мой дед, Савва Михайлович Фонотов, ушёл добровольцем на фронт осенью 1941 года. Его жена, Василиса Алексеевна, осталась в родном украинском селе, на которое наступали немцы. Отцу тогда было 4 года, его сестре – всего пара месяцев.

Уходя, Савва сказал жене: «Береги сына, наш род! А уж с дочерью – как получится…». За этими словами скрывалось беспокойство за родных и понимание, что выжить с новорожденной дочерью в оккупации молодой жене будет непросто.

Дед ушёл, и больше никаких вестей от него не было. Бабушка выжила, вырастила обоих ребятишек. Она всю жизнь ждала мужа, надеясь на чудо. Мой отец искал отца по архивам, но безрезультатно, не удавалось определить даже часть, в которой он воевал. Похоронка утверждала, что Савва Фонотов пропал без вести в 1944 году. И всё.

Развитие Интернета дало новое дыхание нашему поиску. На сайте «Память народа» нашлась фотография рукописного документа 1946 года, в котором было написано, что красноармеец Фонотов Савва Михайлович пропал без вести в ноябре 1943 года. И снова тупик.
В прошлом году к Дню Победы я поставила фотографию деда на свою страничку в сети Фейсбук и написала несколько слов о нём. И вдруг под фотографией 10 мая 2016 года, именно в 107-й день рождения Саввы Михайловича появился комментарий некой Марии Ивановой, которая возникла буквально из ниоткуда, из эфира Интернета. Она ничего не захотела рассказывать о себе, но предложила бескорыстную помощь в поиске и скинула несколько ссылок. Они вели на тот же сайт «Память народа», но Мария догадалась искать не Савву Фонотова, а Савелия. В семье и по документам деда звали Саввой, его товарищи наверняка тоже так его называли, но, когда надо было записать официальное донесение, воины, видимо, решили, что полное имя деда – Савелий. И вот долгожданный документ, в котором указано, что Фонотов Савелий, 1910 года рождения, призывавшийся из нашего поселкового военкомата, жена – Василиса Алексеевна, сержант, числившийся в 52 ОСБР (отдельной стрелковой бригаде), пропал без вести 15 января 1943 года. Мария пояснила, что если бойца убили, но товарищи этого не увидели, то он записывался как пропавший без вести. А следом нашёлся ещё один документ, который рассказал, что Фопотов (ошибка в одной букве) Савелий похоронен в братской могиле на хуторе Степной Ростовской области, рядом с городом Пролетарском. Выяснить остальное было делом техники. Мы проследили весь боевой путь 52 ОСБР, нашли сканы журнала бригады и всей 28 Армии, в составе которой воевала бригада, изучив по донесениям и военным картам каждый день, который вёл деда к гибели.


А летом, спустя пару месяцев, собрались ехать в Ростовскую область. Всей семьёй: с мужем, детьми и моим 78-летним отцом, который через столько лет наконец обрёл возможность поклониться могиле своего отца.

Волновались... Братская могила в самом центре маленького хуторка не заброшена. В ней покоятся 380 солдат, но известны имена лишь 263. На последней плите – наше. Правда, написано с ошибкой – Фопотов. Это и неудивительно, буквы «н» и «п» похожи, записи полкового писаря трудно было разбирать.
По дороге мы заехали в Волгоград и купили солдатские кружки на Мамаевом кургане. Из них и выпили вместе с дедом. Поговорили, поплакали. Помолчали.
Пообщались с местными жителями, которые ещё помнят те страшные бои. Они приняли нас радушно, рассказав, что каждое 9 Мая все обитатели хутора выходят к братской могиле, поминают погибших.

– Я раньше все фамилии 9 Мая прочитывала, поминала, – говорит Варвара Колюжная, бабушка, которая помнит, как они прятались в один окоп с солдатами, потому что там, в голой зимней степи, негде больше было укрыться от бомбёжки. – А теперь глаза уже буквы плохо видят…

Удивил Николай Шаров, молодой глава Николаевского сельского поселения, в состав которого входит хутор Степной. Он так увлечённо и компетент­но рассказывал о боях, которые велись на территории близлежащих сёл, что захотелось поклониться ему или хотя бы просто крепко пожать руку. Выяснилось, что, освобождая Ростовскую область, наши понесли самые большие потери именно вокруг Пролетарска. Братские могилы здесь встречаются буквально на каждом шагу. А ведь уже наступали после Сталинграда, ход войны был переломлен, самое страшное пройдено! И меньше чем через год дедушкины однополчане освобождали от фашистов родное село Фонотовых, его жену, сына, дочь...

Последние дни деда были борьбой за тепло, воду и еду. Январские ветры, оттепели и заморозки, размокшая глина под ногами, студёный дождь со снегом, отсутствие пищи из-за плохой организации наступления, взорванные немцами колодцы. Как они выдерживали эти переходы? А ведь надо было не только выживать, но и воевать, выбивая немцев из тёплых домов на оккупированной территории.

Дед погиб при переправе через реку Маныч. Сверху немецкие самолёты (70 самолётовылетов!) беспрерывно поливали наших бойцов огнём, наворачивая в воздухе круги. Укрыться от них было негде. Люди вдавливались в мёрзлую землю, в снег, стараясь избежать смертельного дождя, но в чуть припорошенной снегом степи спасения нет. Ни кустика, ни сопки, всё как на ладони. Множест­во воинов остались на берегу и в студёном январском Маныче.

Когда всё стихло, местные жители подошли к месту боя. Казалось, что сама степь стонала от боли. Раненых потащили в дома, убитых оставили лежать, их некому было хоронить. Слишком много было павших. Слишком мало было сил у детей, женщин и стариков. И только когда весной стало припекать солнце, местные жители вышли всем селом и свезли погибших в одну братскую могилу.

У сегодняшних жителей Степного не осталось ничего от дедушкиных однополчан, с которыми 7 января 1943 года они радостно вместе встречали Рождество. Но для моей семьи важно, что память о ребятах есть. На публикацию отца на сайте газеты «Челябинский рабочий» и мои письма откликнулся музей города Пролетарска, там теперь висит портрет Саввы Фонотова – одного из тысяч павших защитников. Но главное – у нас есть место, куда можно приехать и поклониться. Теперь для нашей семьи закончилась Великая Отечественная война. Вечная память ребятам 52 ОСБР и 28 Армии. Спасибо, Мария Иванова, наш неведомый добрый ангел, принёсший благую весть сквозь пространства всемирной паутины сети Интернет. Никогда не теряйте надежду. Ищите и обрящете.
Татьяна Гончарова (Фонотова)

Я еду к отцу

Ах, папа… Мой бедный папа. Нам же уезжать… Как тебя оставлять здесь? Люди в хуторе вроде хорошие, и всё же… Чужбина. Но и то сказать, ты так долго уже здесь, среди полыни.
Не вспомнить, конечно, что мы делали дома в Красной Поляне в тот день – 15 января 1943 года. Как спали, что видели во сне в ту ветреную ночь, когда ты лежал где-то тут. Тут или там. Или там. Или там. Где то место? Ведь оно где-то тут, его можно бы отыскать…
Мы и ты. Там и здесь. Ты был ранен? И твой стон слышали жители хутора, ночью выползшие из своих укрытий? Или сразу, мгновенно?..
Мы жили на земле, а ты лежал под землёй. Мне было шесть лет, а тебе тридцать три, когда ты погиб. Я окончил школу, а ты уже одиннадцать лет лежал в силосной траншее. Когда я приехал учиться в Ростов и пять лет жил на Дону, ты был совсем близко, и я мог на автобусе приехать в Пролетарск и в Степной… Знать бы, что ты – там…

Много чего случилось в нашей жизни, у нас, у живых, а ты все эти годы лежал в степи, безучастный…
Ты, отец, погиб, чтобы долго, до самой старости, жили мы, кого ты оставил, – и наша мама, и мы с сестрой. И чтобы ты продолжался и после нас…
Ты, отец, погиб молодым, а я вырос без тебя. Почему так? Почему ты погиб? Кому это было необходимо? Кому ты мешал, кто заставил тебя бросить поля вокруг родного села и уйти навстречу гибели? И представить нельзя, каких мук стоила тебе и твоим товарищам одна эта дорога от Астрахани до Степного… Сколько там километров? Сотен пять? Без еды, без воды, в солёной грязи, то под дождём, то под снегом, промокшие, замёрзшие, уставшие от ходьбы и бессонницы…
А немцы? Что они делали в тех калмыкских степях? Чего они там искали? Что искал здесь Герман Гот? Жил бы дома, на земле Бранденбургской. Почему Эрих Манштейн бросил свою Баварию и оказался на Дону? Жителя далёкой Вестфалии Зихфрида Хенрици никто не звал в Элисту, а он объявился здесь. Зачем? Что не сидели они дома?
Да, отец, они пришли, чтобы убить тебя. И убили. Тебя убили и своего танкиста Пауля Руфферта убили. А сами? Гот прожил 85 лет. Манштейн – столько же. А Хенрици – 75 лет. Долгожители…
На то и расчёт: через годы – забудется? Всем простится? И тем, кто тебя убил, – тоже? Пришли, убили и – квиты? Я приехал искать отца и сын Руфферта приехал искать отца. Как будто одинаковые судьбы. А на самом деле, сын убитого и сын убийцы. Ну, встретились бы мы в Степном – и что?
Тебя нет – и никто не виноват. Всё так несправедливо… Кто богаче, тот и прав. Хоть люди, хоть страны. Твою победу, отец, переболтали, перепутали, переврали. И уже не поймёшь, кто победил и кто побеждён. И теперь пришли мы к тому, что какая-то фрау Меркель уже нос воротит, нами недовольна, грозится России, учит, как жить и как вести себя… Забыли, значит, про рейхстаг? Ещё хотят?
Одна радость: мы нашли тебя.
Ты так далеко, отец, так далеко…
Прости.
Прощай.
Из статьи Михаила Фонотова