«Стена Памяти»

DREIZEHN ZWANZIG
Тысячу дней и ночей я провел в детстве под этим “именем”. В переводе с немецкого тринадцать двадцать. Мой личный ненавистный номер в годы принудительных работ в гитлеровской Германии начала роковых сороковых…
Родился километрах в двадцати от границы в глухом украинском закарпатском селе Загоряны. Учился, на каникулах пас лошадей. За этим любимым занятием меня и застала весть о нападении фашистов 22 июня. Паника была недолгой. Взрослые хорошие мужики ушли, остались одни полицаи, которые ринулись растаскивать колхозное имущество. Правда, немцы-оккупанты провели повторную “коллективизацию” и установили уже их ORDNUNG. Об учебе пришлось забыть, а потом и вовсе нас, пацанов, собрали и отправили в DEUTSCHLAND.
По приезде выгрузили из товарняка м согнали в какой-то HAUS. Раздели. Дородная FRAU по ведомым ей одной показателям молчком тыкала пальцем в избранников и палачи тащили кого куда. И вот, несмотря на мой тщедушный вид, она ткнула и в меня. BURGERMEISTER повез заказчику работника. BAUER брезгливо оглядел мой видок и отказался. Мол, мал и слаб. Что делать? Жалостливо вздохнув, HERRMANN VITA …оставил себе. Несмотря на протесты своих семейных, кроме дочки EHRIKA. Меня они переименовали в SIEMANN. Работалось крайне тяжело. Удивительно, но более всего уставал от непривычной даже для сельского пацана дойки коров. Руки ныли, пальцы никак не могли избавиться от мозолей. Единственной радостью были улучшавшиеся вести с фронта, которые просачивались через понятные и с моими познаниями немецкого разговоры немцев. Когда PAULUS сдался в плен под Сталинградом, у них был объявлен трехдневный траур, видно, поняли, что это начало конца, ну а мне как глоток свежего воздуха и надежда на освобождение.
Но до того было еще ой как далеко. Вместо родного Востока (нашивка OST на курточке столь диким образом грела душу) выслали на крайний WEST - полноводный RHEIN. Поселили на чердаке. Условия не жизни, а существования самые скотские. Бревенчатые полы, чуть застеленные соломой – постели. Полгода не переодевались ни днем, ни ночью, ни на работе, ни в казарме. Завшивели. В основном рыли окопы для предотвращения наступления союзников на втором фронте. Cреди заключенных – русские (таковыми считались и я, украинец, и вообще все согнанные из Советского Союза), поляки, итальянцы, французы, англичане. Уж как фашистам нравилось раздавать печеный на опилках хлеб! Они его даже не делили, а высыпали на всех скопом. 200 булок на 600 человек. Разбирайся, разноязыкая братия, самостоятельно. Понятно, кто стащит лишнюю пайку, могли и прикончить на месте. На то и был звериный расчет. Явственно помню одну мощную битву. Нас рассадили по плотам и выставили в качестве живого щита. Ладно, американские летчики развесили осветительные ракеты и, рассмотрев, разгадали коварный замысел врага.
Потом перевели в лагерь PFERDE. На место сожженных в камерах предыдущих его обитателей… Смерть показалась вовсе неизбежной и мы с дружком-киевлянином Митей Цыбенко рискнули бежать. Поймали и для первого раза заставили рыть пулеметные гнезда под непрерывным огнем. Поняли мы, что живыми не выберемся и уж тем более ничто не могло нас остановить от новой попытки. Спрыгнули со второго этажа, удачно добрались до железнодорожной станции. Не пешком же выбираться. Привели в какой - никакой вид припасенную гражданскую без осточертевших ярлыков. Набрался храбрости и в присутствии фашистов на приготовленные 50 марок стал покупать билеты. Боже мой, нет сдачи. Ладно, без билетов забрались в поезд, благо дело было ночью, и наконец-то отправились. Прибыли в DORTMUND. Пересадка, удачная покупка билетов. Едем в GAMM. Контролер поймал, почему предыдущий перегон не оплатили? Выкрутились, мол, бомбили, туда-сюда. Получив штраф, отстал. Зато в очередной кассе порядки ужесточены. Без документов не дают билетов. Да и жрать хочется, а без карточек тоже ничего не купишь. Семь суток скитались без еды. Ослабели донельзя. Открылись с виду добродушному пожилому немцу. Вместо билета он вернулся с… полицейскими. “ACHTUNG!”- мне по морде, Мите как старшему досталось и палками. И мы опять в концлагере. Начальник лагеря, узнав что мы не англичане, а русские, почему-то убрал приставленный к сердцу пистолет. Воспользовавшись минутной паузой, опять удрали. Пошли по ручью, чтобы собаки не взяли след. Добрались до какого-то хутора. Слышим польскую речь. Покормили здесь пусть и нечищеной картошкой. Вдруг мотоцикл. Немецкий офицер схватил, но после расспросов так же неожиданно отпустил. Выходим на открытое место, заводские трубы –RIDA. Перед мостом через реку вырастает словно из-под земли часовой. Садится на велосипед и командует бежать с ним рядом. Невмоготу. Сходит с велосипеда и пешком доводит нас до завода. Здесь мы не нужны и нам вручают направление в RIBBESBUTTER. На вокзале чуток повезло, какие-то немки-пассажирки попросили погрузить чемоданы и расплатились 5 сигаретами, которые мы тут же выменяли на хлеб. Наконец приехали в GIFORN. Круг замкнулся, я опять в семье VITA. EHRIKA настояла не выдавать меня, хотя за то запретили появляться вне дома. Нет худа без добра. Мгновенной операцией захватив село, американцы решили устроить штаб, что логично, в доме BURGERMEISTER. Теперь уже мне пришлось договариваться с союзниками оставить в живых моих недавних немецких хозяев. Американцы отплатили за сотрудничество обильным угощением, чего мой дорогой друг Митя не выдержал и мне пришлось его похоронить на здешнем немецком кладбище.
Из BERLIN пришла весть о нашей Победе. Казалось, вся DEUTSCHLAND осветилась от залпов и фейерверков. Но переговоры шли медленно и нас американцы вознамерились увезти за океан. Довезли уже до французской границы, но в ESSEN пришла команда вернуть пленных русских. Увы, путь домой оказался длиннее ожидаемого. В советской зоне нас встретили неласково. Солдаты-победители в глаза бросали горькое “Изменники!”. Доходило и до мордобоя. Пешком прошагали Германию, Польшу, Белоруссию. После американских пайков опять вспомнились годы германского плена и жизни впроголодь. К счастью, война еще не окончилась и нас все-таки зачислили в Красную Армию и отправили на Дальний Восток. Пока добирались, были повержены и японцы.
Мне было предписано осесть в Магнитогорске. В сортопрокатном цехе ММК поработал слесарем. Опять выручило знание немецкого. Довелось осваивать немецкий стан “300-3”. Перевели в бригадиры, потом в мастера, помощники начальника цеха по механическому оборудованию. Избирался председателем цехового комитета профсоюза, награжден орденами “Знак Почета” и “Трудового Красного Знамени”, медалями. Счастливо сложилась и личная жизнь, последним и потому самым дорогим подарком мне правнучка Наташенька.
На пенсии уговорили поработать на Банном озере. И ведь надо же такому случиться, что, вклинившись в разговор приехавших на выходной в дом отдыха командированных на ККЦ немцев, передал им просьбу найти семейство VITA. Так получил вызов, оформил визу и с помощью руководства ММК съездил еще раз, уже по доброй воле в новую, мирную DEUTSCHLAND. EHRIKA, ныне VERNEKE, под восемьдесят лихо водящая MERSEDES, была до слез счастлива и безгранично гостеприимна.
Семен Васильевич Григорчук